ТОФАЛАРЫ

Живут на северных склонах Восточных Саян, в бассейнах верхнего течения Бирюсы, Уды, Кана, Гутары. Самоназвание – тофа, топа, тоха, тыва восходят к самоназванию туба группы тюркоязычных племен, потомков древних уйгур, упоминаемых в китайских летописях первого тысячелетия как дубо. Прежнее название – карагасы – происходит от названия одной из родоплеменных групп. Современное название "тофалары" – множественное число самоназвания тофа, употребляется также название тофы.

Тофаларский язык имеет западную и восточную группы говоров. 55,5% населения считают родным языком русский.

Народ составляет автохтонное население Восточных Саян. Древнейшие неолитические памятники на территории их расселения принадлежали охотникам и собирателям. По названиям рек можно предположить, что дотюркским населением этого района были самодийские, кетские и, вероятно, тунгусские племена. На рубеже первого тысячелетия н.э. у них появилось оленеводство. Тюркские племена туба проникли сюда в конце первого тысячелетия н.э. из горно-степных районов южной Сибири, продвигаясь по бассейну Верхнего Енисея. Приспосабливаясь к новым природным условиям, они восприняли многие культурные особенности местного населения и в свою очередь тюркизировали его, но еще в конце XVIII в. здесь сохранялись группы самодийцев.

По языковым особенностям и расселению тофалары делились на западную и восточную группы. В XVII в. входили в состав "Удинской землицы" Красноярского уезда и платили ясак. Староста (шеленге), избиравшийся на три года на общем собрании (суглане), был главой. Имущественные споры, дела о разделе родовых территорий для ведения промысла и др. решались на общем собрании раз в году.

Хозяйство было основано на охоте и оленеводстве. Олени служили для верховой езды и перевозки вьюком. Во второй половине ХЗХ в. начали заимствовать у соседей лошадей. Важную роль играли также собирательство и рыболовство.

Зимой жили в долинах рек, летом перекочевывали в горы. Стойбище зимой состояло из двух-пяти, редко – шести-семи чумов, т.к. большое количество хозяйств в это время года не могло обеспечить достаточный промысел на ограниченной территории. Летом стойбища увеличивались до 10 и более чумов. Обычно стойбища находились на одном месте не более двух-трех недель. Перекочевки совершали на 8-20 километров. В это время оленей связывали в длинные караваны (аргиш). На первом олене сидела обычно женщина-хозяйка, на следующем везли вьюк и ребенка, дальше шли вьючные олени; хозяин и его взрослые сыновья ехали рядом. Как правило, в хозяйстве было несколько десятков оленей, лишь немногие имели свыше 100 голов.

Оленеводство имело транспортное назначение. Верхом ездили на оленях-быках или кастратах. Последних, а также важенок использовали для перевозки вьюков. Все имущество транспортировали вьюками в переметных сумах (барба), которые шили из шкур диких копытных или домашних оленей. Вьюки перевозили на вьючных седлах. Подобно тувинцам-тоджинцам, тофалары садятся в оленье седло слева – так же, как это принято у коневодов при посадке на коня (эвенки и эвены садятся на оленя справа). По рекам передвигались на плотах и небольших долбленых челнах.

Оленей пасли поблизости от стойбища без присмотра пастухов; загонов для оленей не делали. Лишь во время отела их пригоняли на ночь к стойбищу, где они паслись на привязи. С середины сентября до конца октября проходила случка оленей, в конце апреля – начале мая – отел. К этому времени оленеводы возвращались на места весенних стоянок вблизи речных долин. Летом перекочевывали высоко в горы, где было прохладнее, меньше мошки и больше ягеля. Почти сразу после отела важенок начинали доить, в конце сентября – начале октября дойка прекращалась.

Промышляли белку в конце сентября – октябре. Выезжали на оленях группами из двух-четырех человек, причем у каждого охотника была собака. Добыча соболя начиналась с выпадением первого снега, обычно в начале октября. Для этого уезжали на более дальние расстояния. Обнаружив след соболя, охотник пускал по нему собаку и преследовал зверька много часов, а иногда и дней. В конце ноября – декабре с увеличением снегового покрова, когда собака уже не могла гнаться за зверьком, охота на соболя прекращалась. С этого времени вновь промышляли белку вблизи стойбища, передвигаясь по снегу на широких лыжах-подволоках, подбитых .камусом (хаак). По мере уменьшения численности белки на ближайшей к стойбищу территории, уходили на новые места, на расстояние одного дня пути. Охотились также на медведей, рябчиков, глухарей, тетеревов, куропаток.

Главным объектом традиционного отничьего промысла были лось, марал, косуля, а также белка, соболь, выдра, бобр, лисица, росомаха. На кабаргу охотились ради мускусного мешка – "струйки". Охота на крупных копытных велась на протяжении всего года. Косуль добывали вблизи стойбища, а за другими копытными уходили нередко за десятки километров, на несколько дней. Для промысла маралов в период гона (сентябрь) использовали манки – деревянные дудки (мургу), имитирующие крик самца перед боем с "соперником"; применяли самострелы, хотя их запрещали власти, и ловчие ямы; Существовали облавные охоты с применением засек.

Основными орудиями лова рыбы служили сеть (четки), острога (сэрээ), багор (тыртпаа), а также морды (сыген); крупную рыбу били из ружья.

Осенью шел массовый сбор сараны, которую сушили на зиму, а также съедобных корней, кедровых орехов, ягод, черемши, ревеня, дикого лука.

Были распространены кузнечество, обработка дерева, рога, бересты и кожи. Орнаментальной резьбой покрывали передние луки вьючных седел; декоративные вышивки использовали для

украшения кожаных сумок и игольников.

Жили в конических шестовых чумах (алажы), летом крытых вываренной берестой, а зимой лосиными или маральими шкурами. Вход, ориентированный преимущественно на восток, прикрывали куском бересты, шкурой или тканью. Спали на земле, подстелив шкуры или берестяные полотнища. У тувинцев и бурят выменивали войлочные кошмы, вещи и продукты хранили во вьючных сумах. В центре над очагом подвешивали на цепи бронзовый котел, который покупали у русских купцов, либо ставили на тагане чугунный, характерный для соседних тюркских народов. Левая сторона чума считалась мужской, а правая – женской. Запасы продуктов питания и имущество при перекочевках оставляли, хранили на небольших открытых помостах-лабазах (арангас) или в срубных амбарчиках на столбах; на летниках сооружали арангасы. С переходом к оседлости в начале 1930-х гг. в поселках начали строить срубные дома, а чумы полностью исчезли.

Мужская, женская и детская традиционная одежда (тон) существенных различий в крое не имела. Зимнюю одежду изготовляли преимущественно из шкур лося, марала, оленя. В конце XIX – начале XX вв. уже широко использовали покупные русские ткани – сукно и плис, а также бурятские сукна и выделанные овчины; у тувинцев-тоджинцев выменивали китайскую ткань далембу. Состоятельные люди покупали русскую одежду. Зимой носили шубу с глубоким запахом направо, собранную у ворота и по поясу. Левую полу, обшлага и подол часто обшивали красным или черным сукном либо мехом соболя, бобра. Левая пола имела на груди полукруглый вырез и застегивалась на три пуговицы: на воротнике, на правом плече и сбоку под правым рукавом. Летом надевали халат, сшитый из выношенных оленьих шкур или косульей осенней ровдуги. Он был прямого покроя со вставными клиньями по бокам и прямыми рукавами с глубокими прямоугольными проймами. Для лета мужчинам шили кафтан из ткани, с сужающимися книзу рукавами. Подпоясывались кожаным ремнем, к которому прикрепляли нож, огниво, трут, кисет. Вплоть до конца XIX в. нательным бельем служили только кожаные штаны. Из украшений женщины носили серьги, браслеты, кольца, иногда серебряные, чаще – оловянные, серебряные накосники. Зимной женщины надевали шапку из оленьих шкур мехом наружу, летом – платок.

Мясо дикого оленя, лося, косули, кабарги, медведя, зайца, белки, промысловых птиц было основной пищей. Домашних оленей забивали редко. Жареное мясо ели гораздо реже вареного. Оленье молоко пили кипяченым, добавляли в чай. Из него приготавливали сладковатый сыр: слегка сквашенное молоко смешивали со свежим и кипятили до тех пор, пока не всплывала густая творожистая масса, которую перекладывали в мешочек из ткани и вешали на несколько дней. Приготавливали также простоквашу: в сырое молоко наливали теплую воду и устанавливали на сутки у очага в накрытом шубой сосуде. С наступлением холодов запасали молоко на зиму, замораживая его в берестяных сосудах и очищенных кишках и желудках животных. Растительная пища зимой состояла в основном из высушенных луковиц сараны (ай) и кедровых орехов. Из покупной ржаной муки, замешанной на горячей воде, пекли в золе очага или на раскаленных камнях лепешки (талан); ели также мучную болтушку с солью. Рыба играла незначительную роль в питании, ее ели вяленой, жареной, зимой – мороженой в виде, строганины. Круглый год пили подсоленный зеленый чай.

Существовало деление на восемь кровных экзогамных родов (нён). Каждый род вел происхождение от общего предка, имел свою территорию расселения, родовые святилища. Группы совместно кочевавших родственных семей образовывали .патронимии аалы (от греч. раtеr – отец, опута – имя); родовая экзогамия сохранялась до середины XX в., а обычаи взаимопомощи, в частности, обычай раздела охотничьей добычи, соблюдаются до сих пор.

В XVIII – XIX вв. распространилось православие. На большом суглане при участии священника, приезжавшего из с. Солонцы, освящались браки и проводилось отпевание тех, кого хоронили по христианскому обряду. Купцы скупали пушнину, завозили охотничьи припасы, а также спирт. К концу XIX в. сокращение количества пушного зверя привело к ежегодным переделам родовых охотничьих угодий. Ускорилось социальное расслоение. Сохраняется малая семья (ёг ишти); брак патрилокальный, заключался по воле родителей, часто в детском возрасте; за невесту выплачивали калым. Свадьба обычно продолжалась два-три дня. Для замужних женщин существовали ритуальные запреты и ограничения. Например, они не должны перешагивать через орудия промысла; приходя к родителям мужа, обязаны стоять и лишь отвечать на их вопросы и т.п.

Новорожденным делали берестяную или деревянную колыбель овальной формы (бедик), которую при перекочевках закрепляли на олене в детском седле (эрмеш) с высокими крестообразными луками. На этом же седле ребенка везли и тогда, когда он уже мог обходиться без колыбели.

Хоронили в небольших срубах в два-три венца (колго). Летом срубы закапывали в землю, зимой устанавливали на земле. На месте погребения через шесть-семь дней совершали тризну, забивая верхового оленя, принадлежавшего умершему; мясо съедали, шкуру вместе с головой и ногами вешали на толстую горизонтальную ветвь дерева головой на запад. С покойным клали его вещи, и при этом их ломали. Считалось, что дух умершего отправляется в подземный мир (чиралты).

Шаманство сохранялось вплоть до XX в. Оно было наследственным. Шаманами (хам) могли быть как мужчины, так и женщины.

Одним из основных жанров фольклора были песни (ыр), в т.ч. лирические, которые исполнялись не только соло, но и хором. Их пели на свадьбах, во время отдыха на промысле, в пути при перекочевках, верхом на оленях. Важное место занимали сказки (тоол) о животных, волшебные и др., при этом сказители пользовались большим уважением.

Музыка исторически связана с музыкальными традициями енисейских народов – кетов, хакасов, алтайцев, шорцев и тувинцев, а также бурят и эвенков. Главной характеристикой музыки является распевная мелодия – айалга (от монгольского айалгу – "тон голоса", "мелодия"). В жанровом отношении наиболее устойчивой формой является алхыш – песенное благословение, восхваление или страстная мольба, обращенная к родственникам, соплеменникам, природе, духам, божествам. Песни часто сопутствовали играм (ойен), которые проводились во время общих праздников: летом – аргамчы ойен – "игра с арканом" и зимой – суглаан – "собрание". Кроме того, песни исполнялись на свадьбе и на охотничьем празднике. Особое место в песенной традиции занимают шаманские песнопения (хам ыры), включающие ритуальные напевы, обращенные к амулетам (еерен ыры), и обрядовые возгласы (тоорек). Они сопровождались звучанием бубна и металлических погремушек. Эпические песни давно не исполняют, но известно, что некоторые сказания (улегер) пелись в специфической "горловой" манере (аълханыр).

Инструментальная музыка имеет общее название хобус и состоит из наигрышей на инструментах, встречающихся у всех тюркских народов южной Сибири. Это – шестиструнная щипковая корытообразная продолговатая цитра с кожаной декой, двухструнная щипковая лютня, выдолбленная из цельного куска ели; двухструнный смычковый (коробчатый или трубчатый) инструмент, иногда называемый хурэ. Среди духовых инструментов – флейта, дуговой металлический варган (известен как женский интимный инструмент) и музыкальный лук – мужской интимный инструмент.

Информация из Полярной энциклопедии школьника
"Арктика - мой дои: Народы Севера Земли"

Фото С. Падалко